11

     Есть  место, куда ты можешь все это убрать, пока будешь
Проходить Таможню, --- сказал ему голос. Надежное  место.  А
когда  ты  пройдешь ритуал, получишь свои пакеты  обратно  и
отнесешь их тому человеку, Балазару.

     Люди уже поднимались с мест, доставали свои вещи из верхних
ящичков  и  пытались куда-то пристроить плащи, поскольку  на
улице,  согласно  объявлению второго  пилота,  было  слишком
тепло.

     Возьми свою сумку и куртку. Иди опять в это отхожее место.

     Отхожее...

     О. Туалет. Впереди.

     Если они так уверены, что у меня что-то есть, они решат,
что я пытаюсь отделаться от товара.

     Но Эдди уже понял, что это вряд ли имеет значение. Никто
не станет ломиться в дверь, чтобы не напугать пассажиров.  К
тому  же, всем ясно, что нельзя так просто спустить в унитаз
самолета  два  фунта  чистого кокаина,  не  оставив  никаких
следов.  Но  это  неважно, если голос действительно  голорит
правду...  что есть какое-то надежное место. Вот только  как
это может быть?

     Неважно, черт тебя побери! ШЕВЕЛИСЬ!

     Эдди встал. Он наконец-то врубился. Он, конечно, не видел
всего  того,  что  видел  Роланд с его  многолетним  опытом,
отточенным долгими мучительными тренировками, но  он  увидел
лица стюардесс --- их настоящие лица, те, что скрывались  за
натянутыми  улыбками и весьма своевременною заботой:  сейчас
они выгружали коробки и сумки пассажиров из шкафа в передней
части  самолета.  И  еще он увидел, как они  поглядывают  на
него, быстро отводя глаза.

     Эдди взял сумку. Взял куртку. Дверь к трапу уже открыли:
пассажира  двинулись по проходу. Дверь в кабину пилота  тоже
распахнулась,  там  сидел капитан, тоже улыбаясь...  и  тоже
поглядывая  на  пассажиров первого класса, которые  все  еще
собирали вещи: выискивал Эдди --- нет, не выискивал даже,  а
брал на мушку, --- потом опять отводил глаза, кивал кому-то,
ерошил напарнику волосы.

     Эдди  похолодел.  Не в том смысле, что поимел  холодную
индюшку,  то  есть отъехал, а просто похолодел:  успокоился.
Сам  по себе, вовсе не из-за голоса в голове. Холодность ---
иногда  это  то, что надо. Только нужно держаться настороже,
чтобы совсем уже не закоченеть.

     Эдди пошел вперед, уже повернулся налево, к трапу...  и
вдруг закрыл рот рукой.

     --- Что-то мне нехорошо, --- выдавил он. --- Извините.

     Он  рванул  дверь  у  трапа  к  кабине  пилота,  слегда
заблокировав проход в салон первого класса, и открыл дверь в
туалет справа.

     ---  Боюсь, придется вам выйти из самолета,  ---  резко
проговорил  пилот,  когда Эдди открыл дверь  в  туалет.  ---
Это...

     ---  Меня, кажется, сейчас вырвет. Мне не хотелось  бы,
чтобы попало на ваши туфли, --- ответил Эдди, --- или же  на
мои.

     Через секунду он уже был в туалете и запирал за собою дверь.
Капитан что-то сказал. Эдди не расслышал, что именно,  да  и
не  это  главное. Самое важное: он говорил, а не орал.  Эдди
был  прав:  никто  не станет орать, когда в салоне  толпятся
сотни две с половиною пассажиров, ожидающих своей очереди на
выход  у  единственной  двери. Он  внутри.  Временно  ---  в
безопасности... ну и какой ему с этого прок?

     Не знаю, кто ты, но если ты здесь, --- подумал Эдди, ---
ты бы лучше чего-нибудь делал. И побысрее.

     На какой-то ужасный миг --- ничего. Всего лишь миг, но в
сознании Эдди Дина он растянулся на целую вечность,  как  те
турецкие  тянучки Бономо, которые Генри ему  покупал  каждое
лето,  когда  они были еще детьми: если он вел  себя  плохо,
Генри  дубасил  его  нещадно, если  вел  хорошо,  Генри  ему
покупал турецкие тянучки. Таким образом Генри справлялся  со
своими обязанностями старшего брата во время летних каникул.

     Боже мой, мне это все почудилось, Господи Иисусе, каким же
надо быть чокнутым...

     Приготовься,  ---  приказал строгий голос.  Я  один  не
смогу,  нам надо вместе. Я могу ВЫЙТИ ВПЕРЕД, но один  я  не
могу  сделать  так, чтобы ты ВЫШЕЛ ТУДА.  Нам  надо  вместе.
Обернись.

     До Эдди внезапно дошло, что он видит двумя парами глаз,
ощущает нервами двух тел (только нервы другого тела были  не
все  на  месте; их просто не было, а на месте их была боль),
чувствует десятью чувствами, думает двумя могзами, кровь его
перекачивают два сердца.

     Он  обернулся:  в стене туалета была дыра,  размером  с
дверной  проем. Сквозь эту "дверь" он увидел серый  песчаный
пляж и волны цвета старых спортивных носков, разбивающиеся о
берег.

     Он услышал плеск волн.

     Почувствовал запах соли, такой же горький, как запах слез.

     Проходи.

     Кто-то уже стучал в дверь туалета и говорил ему, чтобы он
вышел немедленно и сошел с самолета.

     Проходи, черт возьми!

     Эдди  со стоном шагнул к двери... запнулся... и упал  в
другой мир.

14

     Дир,  второй  пилот, посоветовал капитану  Мак-Дональду
прекратить  барабанить в дверь, когда тот, разозленный  тем,
что  3А  ему  не отвечает, принялся молотить в нее  со  всей
силы.

     ---  Куда он денется? --- резонно заметил Дир. ---  Что
он там делает? Хочет спустить себя в унитаз? Не пролезет.

     --- Но если он... --- начал было Мак-Дональд.

     Дир, который и сам иной раз баловался кокаином, сказал:

     ---  Если он нагружен, то нагружен плотно. Он не сможет
избавится от всего.

     ---  Отключите  воду,  ---  спохватился  внезапно  Мак-
Дональд.

     ---  Уже  отключили, --- успокоил его штурман  (который
тоже  при  случае не отказывался нюхнуть). --- Но  по-моему,
это  уже неважно. Растворить порошок в сливных баках  можно,
но  нельзя  сделать  так, чтобы он испарился.  ---  Они  все
столпились у двери в туалет, с табличкой "ЗАНЯТО" язвительно
горящей наверху, и говорили друг с другом, понизив голос. --
- Бебята из АБН осушат толчок, возьмут пробы, и парень влип.

     ---  Он  всегда может сказать, что кто-то  там  был  до
него,  а он вообще ничего не знает, --- Мак-Дональд  был  на
пределе,  даже голос его срывался. Ему не хотелось  болтать;
ему хотелось действовать, прямо сейчас, несмотря даже на то,
что  еще  не все пассажиры вышли из самолета, причем  кое-то
поглядывал  на  команду и стюардесс,  столпившихся  у  двери
туалета,  с  любопытством и явно не праздным. Но,  с  другой
стороны,  всякое  неосторожное действие может  действительно
вызвать панику среди пассажиров, которые, пусть и не отдавая
себе  отчета,  всегда в глубине души опасаются  террористов.
Мак-Дональд  понимал,  что его штурман  и  бортовой  инженер
правы  на сто процентов. Был уверен, что эта дрянь упакована
в пластиковые мешки, на которых останутся отпечатки пальцев,
и  все же в сознании у него выли сирены тревоги. Что-то было
не  так. Что-то внутри у него продолжало вопить: "Это  трюк!
Хитрый  трюк!", --- как будто парень из 3А был  каким-нибудь
шулером-игроком с тузами, заготовленными в рукаве.

     ---  Он  не пытается спустить воду, --- заметила  Сьюзи
Дуглас.  ---  Он  не  пытается  даже  открыть  кран.  Мы  бы
услышали, если бы он это делал. Я что-то слышу, но...

     ---  Лучше уйди отсюда, --- резко бросил Мак-Дональд  и
покосился  на Джейн Дорнинг. --- И ты тоже. Мвы сами  с  ним
разберемся.

     Джейн повернулась, чтобы уйти. Щеки ее пылали.

     Сьюзи спокойно сказала:

     ---  Это  Джейн засекла его, а я заметила эти пакеты  у
него  под рубашкой. Я думаю, что нам лучше остаться, капитан
Мак-Дональд. Потом, если желаете, можете подавать  рапорт  о
нарушении субординации. Я только хочу вам напомнить, что  мы
сейчас  перепираемся  из-за того,  что  действительно  может
вызвать большую бучу у них в АБН.

     Их  взгляды скрестились, как камень со сталью,  высекая
искры.

     ---  Я  уже  раз восемнадцать летала с вами,  Мак,  ---
сказала Сьюзи. --- Я стараюсь быть вашим другом.

     Еще мгновение Мак-Дональд смотрел на нее, а потом кивнул:

     ---  Хорошо, оставайтесь. Я только хочу, чтобы  вы  обе
отошли на один шаг к кабине.

     Он приподнялся на цыпочки, оглядел салон: конец очереди
на выход только выполз из туристического в бизнес-класс. Еще
две минуты, максимум --- три.

     Потом капитан повернулся к служащему аэропорта, который
стоял с той стороны люка и наблюдал за ним. Тот тоже, должно
быть, почувствовал что-то неладное: вынул рацию и держал  ее
наготове.

     ---  Скажи  ему,  чтобы вызвал сюда  таможенников,  ---
тихонько обратился Мак-Дональд к штурману. --- Человека три-
четыре. вооруженных. Немедленно.

     Штурман,   улыбаясь  во  весь  рот   и   рассыпаясь   в
извинениях,  продрался  через очередь  пассажиров  и  что-то
тихонько  сказал  служащему аэропорта. Тот  поднес  рацию  к
губам и передал сообщение, понизив голос.

     Мак-Дональд, который в жизни не принимал ничего сильнее
аспирина,  да  и то --- только изредка, повернулся  к  Диру.
Губы  его  были  плотно сжаты в тонкую белую линию,  похожую
больше на шрам.

     --- Как только выйдет последний из пассажиров, мы сразу
вскрываем   сортир,  ---  сказал  он.   ---   Не   дожидаясь
таможенников. Тебе понятно?

     ---  Вас  понял,  --- ответил Дир и поглядел  на  хвост
очереди, переместившийся в салон первого класса.

16

     Последние пассажиры уже выходили из самолета. Одна из них,
женщина  лет  семидесяти,  с видом  полного  замешательства,
характерного  только  для пожилых  людей,  которые  летят  в
первый   раз  и  к  тому  же  почти  не  знают  английского,
остановилась в проходе, протягивая свой билет Джейн Дорнинг.

     ---  Как  мне  вообще найти самолет  на  Монреаль?  ---
спросила он. --- И что будет с моим багажом? Мою таможню мне
пройти здесь или там?

     ---  У выхода будет стоять служащий аэропорта, он  даст
вам всю необходимую информацию, мадам, --- разъяснила Джейн.

     ---  Да,  но я только не понимаю, почему вы  не  можете
дать мне всю нужную информацию? --- возмутилась старушка. --
- Там так много народу.

     ---  Пожалуйста, проходите, мадам, ---  сказал  капитан
мак-Дональд. --- У нас здесь одна небольшая проблема.

     ---   Что   ж,  простите,  что  я  живу,  ---  обиженно
выговорила  старушка. --- Я, наверное,  случайно  выпала  из
катафалка.

     С  тем  она  прошествовала мимо них,  задрав  нос,  как
собака,  почуявшая  запах дыма вдали, сжимая  в  одной  руке
сумочку,  в другой --- бумажник с билетами (бумажник  так  и
распирало: судя по количеству билетов, эта старушка только и
делала,  что  летала  по  миру,  меняя  самолеты  в   каждом
аэропорту).

     ---  Эта  дама  больше  в жизни  не  сядет  на  самолет
компании "Дельта", --- пробормотала Сьюзи.

     ---  Меня  не гребет, пусть летает как хочет,  хоть  на
загривке  у  супермена,  ---  сказал  Мак-Дональд.  ---  Она
последняя?

     Джейн протиснулась между ними, заглянула в салон бизнес-
класса, потом --- в главный салон. Никого.

     Она вернулась и доложила, что самолет пуст.

     Мак-Дональд повернулся к трапу и увидел, как сквозь толпу
пробираются  два  таможенника в форме, извиняясь  на  каждом
шагу,  но  даже  не  глядя на людей,  который  они  толкали.
Последней  они  пихнули разобиженную  старую  леди,  которая
уронила свой бумажник. Бумаги рассыпались по все стороны,  и
она бросилась их собирать6 как рассерженная ворона.

     ---  О'кей, --- подытожил мак-Дональд. --- Вы,  ребята,
тут вот и стойте.

     --- Сэр, мы офицеры Федеральной Таможни...

     ---  Замечательно, я просил вас прийти, и я очень  рад,
что вы явились так быстро. Но пока что постойте там. Это ---
мой  самолет, а этот гусь, который засел в туалете, пока еще
---  мой  подопечный. Как только он выйдет  из  самолета  на
трап, забирайте его себе и заекайте хоть с яблоками. ---  Он
кивнул  Диру. --- Дадим сукину сыну еще один шанс  и  ломаем
дверь.

     --- Я не против, --- отозвался Дир.

     Мак-Дональд постучал в дверь туалета и заорал:

     ---  Выходите,  приятель! Последний раз вас  прошу  по-
хорошему!

     Ответа не было.

     --- О'кей, --- заключил Мак-Дональд. --- Приступим.

18

     ---  Еще разок, --- угрюмо буркнул Мак-Дональд,  и  Дир
кивнул.  Теперь,  когда все пассажиры вышли  из  самолета  и
спустились с трапа, офицеры таможни вытащили оружие.

     --- Давай!

     Двое мужчин со всей силы впечатались плечами в дверь. Она
распахнулась, на мгновение замерла на петлях  и  рухнула  на
пол.

     На унитазе восседал мистер 3А со спущенными штанами. Полы
рубашки едва прикрывали мужское жостоинство. Да, похоже, что
мы  поймали  его с поличным. За совершением, как  говорится,
действия,  ---  устало подумал капитан  Мак-Дональд.  Только
проблема  в  том,  что действие это, насколько  я  знаю,  не
является противозаконным. Только теперь он почувствовал боль
в  плече,  котрым  он бился в дверь ---  сколько  раз?  три?
четыре?

     Но вслух он рявкнул:

     --- Чем вы, черт возьми, тут занимаетесь, мистер?

     ---  Вообще-то я сру, --- ответил ему 3А. ---  Но  если
вам  всем,  мужики,  невтерпеж, я, так и быть,  подотрусь  в
аэропорту...

     --- И ты, умник, не слышал, как мы тут кричали?

     ---  Я не мог дотянуться до двери. --- 3А протянул руку
к  двери,  чтобы  продемонстрировать им, и  хотя  та  стояла
теперь  у  стены слева, Мак-Дональд понял, что  он  имеет  в
виду. --- Мне, наверное, нужно было подняться, но я, знаете,
был  в  отчаянном  положении. Прижало, как говорится,  не  в
руку. То есть, конечно, не в руку, если вы понимаете, что  я
хочу  сказать. Да и не хотелось мне, чтобы в  руку.  ---  3А
подмигнул,   улыбнувшись,   и  капитану   Мак-Дональду   еще
подумалось, что идиотская эта улыбка такая же настоящая, как
и  баннкота  достоинством в девять долларов. Его  послушать,
так  можно подумать, что элементарно наклониться вперед  ---
вещь для него неведомая.

     --- Вставайте, --- сказал Мак-Дональд.

     --- Я бы с радостью. Только пусть девушки отвернутся. -
--  3А  очаровательно улыбнулся. --- Я знаю, что в наши  дни
это  уже  пережиток,  но я ничего не  могу  поделать.  Я  от
природы  скромный. Сказать по правде, у меня такой комплекс.
---  Он поднял левую руку, раздвинув на дюйм указательный  и
большой  пальцы, и подмигнул Джейн Дорнинг, которая залилась
краской и тут же исчезла за дверью вместе со Сьюзи.

     Ты, скромняга, выглядишь вовсе не скромным, --- подумал
про  себя  мак-Дональд. --- Как кот, объевшийся сливок,  вот
как ты выглядишь.

     Когда стюардессы исчезли из виду, 3А поднялся и натянул на
себ  трусы  и  джинсы. Он поянулся было к кнопке  слива,  но
капитан Мак-Дональд быстро отбил его руку, схватил за  плечо
и  развернул к проходу. Дир вцепился ему в ремень, не  давая
сдвинуться с места.

     ---  Не  будем переходить на личности, --- сказал  Эдди
весело  и спокойно, по крайней мере, так ему показалось,  но
внутри  у  него  все  оборвалось. Он чувствовал  присутствие
того, другого. Явственно чувствовал. Внутри его разума.  Тот
наблюдал  за  ним,  сохраняя спокойствие,  готовый  в  любой
момент проявить себя, если Эдди сорвется. Боже мой, это  все
сон. Наяву так не бывает. Правда?

     --- Стой спокойно, --- сказал Дир.

     Капитан Мак-Дональд нагнулся над унитазом.

     ---  Дерьма  не видно, --- сообщил он, а когда  штурман
невольно хохотнул, сурово взглянул на него.

     --- Ну, вы же знаете, как это бывает, --- пояснил Эдди.
---   Бывает   приспичит,  всего  тебя  скрутит,   а   потом
выясняется,  что тревога ложная. Но кое-что у меня  все-таки
получилось.  Я  имею в виду, пару раз я как следует  пернул.
Если  б  минуту назад здесь зажгли спичку, о можно  бы  было
запечь индейку к Дню Благодарения. Наверное, я что-то  такое
съел перед самолетом, и...

     ---  Уберите его, --- распорядился Мак-Дональд, и  Дир,
по-прежнему  держа Эдди сзади за джинсы,  вытолкнул  его  на
трап в объятия двух офицеров таможни. Те взяли его под руки.

     --- Эй! --- возмутился Эдди. --- Отдайте мине сумку!  И
куртку!

     ---  Да  уж,  лучше  тебе прихватить все  манатки,  ---
сказал  один из офицеров, дохнув Эдди в лицо кислым  запахом
маалокса и больного желудка. --- Твои манатки нас очень даже
интересуют. А теперь пойдем, приятель.

     Эдди не прекращал им твердить, что не надо так психовать,
что надо с людьми помягче, что он и сам в состоянии идти, но
когда  он  потом вспоминал об этом, ему показалось,  что  по
дороге от трапа до входа в аэропорт ноги его только три  или
четыре раза коснулись пола "кишки". У входа их встретили еще
трое   таможенных  офицеров  и  полдюжины  копов  из  охраны
аэропорта:  таможенники  дожидались  Эдди,  копы  сдерживали
небольшую  толпу  зевак,  которые наблюдали  с  тревожным  и
жадным любопытством, как его уводят под белы ручки.

2

     --- Думаете, что за нами хвост? --- спросил таксист,  и
голос его звучал так, словно бы он от души забавлялся.

     Эдди повернулся вперед.

     --- Почему вы это сказали?

     --- Вы постоянно оглядываетьсь назад.

     ---  Да нет, ничего я такого не думал, --- сказал Эдди.
И сказал чистую правду. Он сразу увидел хвосты, как только в
первый раз обернулся. Хвосты, а не хвост. Ему и не надо было
оглядываться,   он  и  так  знал,  что   его   пасут.   Этим
потенциальным   пациентам   дурки   надо   было   бы   очень
постараться,  чтоб  упустить такси с  Эдди  в  этот  майский
денек:  движение  было редкое. --- Просто я  изучаю  порядок
движения.

     --- А-а, --- понимающе протянул таксист. В определенных
кругах  такой странный ответ вызвал бы кучу вопросов,  но  в
Нью-Йорке  таксисты  не  задают  вопросов:  они  заявляют  и
частенько --- весьма торжественно и высокопарно. Большинство
их  заявлений  начинается с восклицания "Этот  город!",  как
будто эти слова --- начало какой-нибудь религиозной молитвы,
открывающй проповедь... каковым они в большинстве случаев  и
являются.  Вот и этот таксист затянул: --- Потому что,  если
вы  думаете, что за нами хвост, так я вам могу сказать,  что
нет.  Я-то  знаю.  Этот город! Боже мой! Я сам  столько  раз
висел на хвосте. Вы не поверите, сколько людей влетало в мою
машину со словами: "Давай-ка за той машиной!" Звучит, как  в
кино, правильно? Правильно. Но, как говорится, кино ---  это
подобие  жизни, а жизнь --- подобие кино. Такое  бывает,  на
самом деле! А если вдруг нужно избавится от хвоста, так  это
гораздо легче, когда ты сам знаешь, как надо следить. Вы...

     Эдди  отключился  от  болтовни таксиста,  слушая  ровно
настолько,  чтобы в нужных местах кивать. Но уж если  на  то
пошло,  кое-что  в разглагольствованиях таксиста  было  даже
забавным. Хвостов было два: синий "седан" --- Эдди  подумал,
что он принадлежит таможне --- и фургончик с надписью "ПИЦЦА
ДЖАНЕЛЛИ"  на  борту. Было там и изображение  пиццы  в  виде
мордашки  улыбающегося  во  весь  рот  мальчишки.  Мальчишка
облизывал губы, а под картинкой шла надпись: "ООООООГО!  ЭТО
ХОРООООШАЯ ПИЦЦА", только какой-то юный городской худоэник с
балончиком  краски и рудиментарным чувством юмора  зачеркнул
жирной   чертой   слово  "пицца"  и  написал   сверху   одно
неприличное слово на ту же букву.

     Джинелли.  Эдди знал только одного Джинелли; он  держал
ресторанчик под названием "Четыре папаши". Бизнес с  пиццами
был  лишь прикрытием, ширмой. Джинелли и Балазар. Неразлучны
как "хот дог" и горчица.

     Согласно первоначальному плану, на стоянке аэропорта его должен
был ждать лимузин с водителем, чтобы ехать прямо к Балазару,
в один кабак в центре города. Но, разумеется, первоначальный
план  не  предусматривал двухчасового  сидения  в  маленькой
комнатушке под непрерывным допросом коллектива таможенников,
пока   другой   коллектив  осушал   и   ворошил   содержимое
канализационных   баков  рейса  901  в  поисках   груза,   о
существования которого подозревали все и который  не  должен
был ни раствориться, ни смыться.

     Когда он вышел, разумеется, лимузина и в помине не было. У
водителя  были  свои  инструкции: если в течение  пятнадцати
минут  после того, как все пассажиры рейса вышли из  здания,
"осел"  не  появится --- быстренько уезжать. Водитель  знал,
что  к  чему,  и,  конечно, не стал бы  пользоваться  радио-
телефоном  в  машине,  передачу которого  можно  засечь  без
труда. Балазар, наверное, уже позвонил своим людям, выяснил,
что  у  Эдди  проблемы,  и  сам приготовился  к  неприятному
разбирательству. Балазар, может, и знал, что Эдди просто так
не  расколется. Может, он разглядел в Эдди стержень, но  это
все-таки  не отменяло простого факта, что Эдди --- наркоман.
А на наркомана нельзя положиться, нельзя рассчитывать на его
стойкость.

     А поэтому не исключена такая возможность, что как только
фургончик  "с  пиццей"  поравняется с  такси,  из  окна  его
высунется автомат и зад машины превратится в кроваво-красный
натертый сыр. Впрочем, если б его продержали не два часа,  а
четыре, тогда у него был бы повод для серьезных раздумий,  а
если  бы  ---  не  четыре, а шесть, тогда бы  Эдди  уже  по-
настоящему  пригорюнился.  Но  всего  два...  уж   наверное,
Балазар поверит, что он смог продержаться хотя бы столько. И
первым делом он спросит, где товар.

     На самом деле Эдди оглядывался на дверь.

     Она его зачаровала.

     Когда таможенники наполовину вели его, наполовину тащили к
зданию  аэропорта, он еще оглянулся через плечо, и она  была
там  ---  невозможно,  одна ко же, очевидно  ---  неоспоримо
реальная,  она  как бы плыла в воздухе следом  за  ним,  все
время  на расстоянии фута в три. Он видел неизменные  волны,
набегающие на берег, бьющиеся о песок; он видел, что там уже
вечерело.

     Дверь эта была как картинка-загадка со скрытым рисунком:
сначала  никак невозможно его разглядеть, но  когда  ты  его
увидел,  ты  уже не сумеешь его не заметить, как  бы  ты  ни
старался.

     Дважды она исчезала, когда стрелок уходил без него, и это
пугало  Эдди  ---  тогда Эдди чувствовал  себя  ребенком,  у
которого  перегорел ночник. В первый раз  это  случилось  во
время допроса в таможне.

     Мне  нужно  уйти, --- голос Роланда отчетливо прозвучал
сквозь   какой-то   из  вопросов,  которыми   его   засыпали
таможенники. Только на пару секунд. Не пугайся.

     Зачем? --- спросил Эдди. Почему тебе нужно уйти?

     --- Что такое? --- насторожился один из таможенников. -
-- Ты как будто чего-то вдруг испугался? Вид у тебя такой.

     Он  действительно  испугался --- и не  с  виду,  а  по-
настоящему, --- но почему, этим кретинам не понять.

     Он обернулся через плечо, и таможенники обернулись тоже.
Они  не  увидели ничего, кроме пустой белой стены,  покрытой
специальными решетчатыми панелями --- тоже белого цвета, ---
чтобы приглушать звук. Эдди увидел дверь, как обычно ---  на
расстоянии трех футов (теперь она была врезана в  эту  белую
стену  ---  путь к отступлению, которого не видел  никто  из
тех,  кто  его  допрашивал). Он увидел еще кое-что:  тварей,
выползающих из волн. Тварей, похожих на "чужаков" из  фильма
ужасов, в котором все спецэффекты чуть-чуть специальнее, чем
вам  бы  хотелось, и оттого кажутся натуральными. Твари  эти
напоминали какой-то ужасный гибрид креветки, омара и  паука.
Они издавали какие-то жуткие звуки.

     ---   У   тебя   что,  глюки?  ---  спросил   один   из
таможенников. --- У тебя по стене каракатицы скачут, Эдди?

     Это было так близко к правде, что Эдди едва сдержал смех.
Теперь он понял, почему этому человеку, Роланду, нужно  было
вернуться туда: разуму Роланда пока что ничто не грозит,  но
жуткие  существа  подбираются к его  телу,  и  было  у  Эдди
смутное  подозрение,  что если Роланд  не  уберет  в  скором
времени свое тело подальше оттуда, где оно пребывает сейчас,
то очень может так получиться, что у него не останется тела,
куда он мог бы вернуться.

     Внезапно в сознании у него всплыл мотивчик песни Дэвида Ли Рота
"Ой-ой-ой, у меня неееееееету тела...", и на этот  раз  Эдди
действительно рассмеялся. Тут уже ничего он поделать не мог.

     ---  Чего  смешного?  --- спросил  тот  же  таможенник,
который интересовался, не чудятся ли ему каракатицы.

     ---  Да  вся  ситуация --- обхохочешься, ---  отозвался
Эдди.  ---  В смысле бредовая, а не веселенькая.  Я  имею  в
виду,  если бы это был фильм, то скорее --- Феллини,  нежели
Вуди Аллена, если вы понимаете, что я хочу сказать.

     Все с тобой будет нормально? --- спросил Роланд.

     Да, отлично. ДСД, дружище.

     Не понимаю.

     Делай свое дело.

     А. Хорошо. Я не долго.

     и   внезапно  этот  другой  исчез.  Просто  исчез.  Как
тоненькая  струйка  дыма,  которую может  развеять  малейшие
дуновение  ветра. Эдди еще раз оглянулся, не увидел  ничего,
кроме белых панелей: ни двери, ни океана, ни жутких чудищ, -
--  и  почувствовал вдруг, как внутри у него все напряглось.
Глюками  это  быть  не  могло, об этом  и  речи  нет.  Товар
испарился,  и  других  доказательств Эдди  не  требуется.  И
Роланд... он как-то помог. Эдди стало гораздо спокойнее.

     --- Хочешь, я повешу туда картинку? --- спросил один из
таможенников.

     --- Нет. --- Эдди тяжело вздохнул. --- Я хочу, чтобы вы
меня выпустили отсюда.

     ---  Как  только  скажешь, куда ты  запер  героин,  ---
утешил другой таможенник. --- Или это был кокаин?

     И  все  началось  по  новой: ходит она  кругами,  когда
остановится, никто не знает.

     Через десять минут --- десять долгих минут --- Роланд опять
повилс.  Внезапно:  вот  его  нет,  а  вот  он  есть.   Эдди
почувствовал, что Роланд очень устал.

     Сделал, что надо? --- спросил он.

     Да. Извини, что так долго. Пауза. Мне пришлось ползком.

     Эдди оглянулся. Дверь опять появилась, только теперь вид за
ней  был  немного  другим. Значит, так  же,  как  эта  дверь
движется следом за Эдди здесь, она движется за Роландом там.
Эдди  невольно  поежился.  Как  будто  он  связан  теперь  с
Роландом какою-то жуткою пуповиной. Тело стрелка лежало  по-
прежнему  у  порога,  но теперь Эдди  видел  длинную  полосу
прибоя,  где  разгуливали чудовища, бормочя и ворчя.  Каждый
раз,  когда набегала волна, они замирали и поднимали клешни.
Как  толпа  в  старых  документальных  фильмах,  где  Гитлер
толкает  речь, и все дружненько поднимают руки  в  старинном
салюте "Зиг хайль!" в таком исступлении, как будто от  этого
зависит  жизнь. А если подумать, то так, наверное,  и  было.
Эдди  видел  следы в песке --- вымученные следы, оставленные
стрелком.

     Пока Эдди смотрел, одно из страшилищ молниеносно вытянуло
клешню   и   схватило   морскую  птицу,  которая   пролетела
неосторожно  слишком низко над пляжем. Она  упала  на  песок
двумя   окровавленными  кусками.  Она  еще   не   прекратила
дергаться, как страшилища в панцирях уже накинулись на  нее.
Одно  белое перышко приподнялось в воздух. Клешня сбила  его
на песок.

     Бог ты мой, --- оторопело подумал Эдди. Вы поглядите на
этих щелкунчиков!

     ---    Почему   ты   все   время   оглядываешься?   ---
полюбопытствовал очередной таможенник.

     --- Мне время от времени нужно противоядие.

     --- От чего.

     --- От твоей рожи.

4

     Второй раз Роланд оставил его минут через пять после того,
как таможенники, наконец, сдались и отпустили Эдди.

     Стрелок поел, но мало. Еще ему нужна вода, но больше всего ему
нужно  лекарство.  Пока  что  Эдди  не  мог  помочь  ему   с
лекарством, которое ему действительно необходимо (хотя  Эдди
подозревал,  что Роланд прав, и Балазар может помочь  ему...
если  захочет), но даже простой аспирин сбил бы жар, который
Эдди  почувствовал,  когда стрелок подошел  к  нему,  чторбы
разрезать  ленту.  Он остановился перед аптечным  киоском  в
здании аэропорта.

     У вас там есть аспирин, в твоем мире?

     Ни разу не слышал. Это врачебное средство или волшебное?

     И то, и другое, я думаю.

     Эдди взял упаковну анацина экстра-сильного действия, потом
зашел  в  кафеюшку и купил пару футовых хот-догов и  большую
"Пепси". Машинально полил на цапли (так Генри всегда называл
футовые,  то  есть  длиною  в  фут,  "собачки")  горчицей  и
кетчупом, и только потом вдруг вспомнил, что это --- не  для
него. Откуда он знает: может быть, Роланд не любит горчицу и
кетчуп.  Может  быть, Роланд вегетарианец.  Может  быть,  от
такой пищи он вообще дух испустит.

     Ладно,  теперь  уже  поздно, --- рассудил  Эдди.  Когда
Роланд говорил, когда Роланд действовал, Эдди знал, что  все
это  происходит на самом деле. Когда Роланд молчал  и  никак
себя  не проявлял, у Эдди опять возникало свербящее чувство,
что все это --- сон: исключительно живой сон, который снится
ему по пути в аэропорт Кеннеди рейсом Дельта-901.

     Роланд говорил, что может переносить еду из этого мира в
свой.  Он  однажды  уже это сделал, когда  Эдди  спал.  Эдди
верилось  с  трудом, но Роланд утверждал, что  все  это  ---
чистая правда.

     Так,  ладненько.  Только нам распускаться  нельзя,  ---
сказал  Эдди. ко мне приставили двух таможенников. Вон  они:
глаз  с  меня не сводят. С нас. С того, черт возьми,  чем  я
стал с твоей помощью.

     Я знаю, что нам нельзя распускаться, --- ответил Роланд.
Только их не двое, а пятеро.

     Внезапно Эдди испытал странное чувство. Ничего подобного с ним
в жизни не было. Он не двигал глазами, но они двигались. Ими
двигал Роланд.

     Парень в тесной майке. Говорит по телефону.

     Женщина на скамейке. Роется в сумочке.

     Молодой чернокожий парень. Настоящий красавец, если б не
заячья  губа,  которую не исправило до конца и хирургическое
вмешательство.  Разглядывает футболки в магазинчике,  откуда
только что вышел Эдди.

     С  первого взгляда --- вполне безобидные люди, но  Эдди
все-таки  распознал их, как эти скрытые картинки в  рисунке-
загадке:  раз  их  увидев, ты уже  их  не  пропустишь.  Эдди
почувствовал, что у него горят щеки. Потому что  это  другой
указал  ему на то, что он должен был заметить сам. Он  засек
только  двоих. Эти трое замаскировались получше, но все-таки
не  намного. Глаза парня у телефона были не пустыми, как это
бывает,  когда представляешь себе того, с кем  ты  говоришь.
Они  были  внимательными, выглядывающими... и постоянно  они
обращались  к тому месту, где стоял сейчас Эдди. Женщина  на
скамейке  никак  не  могла найти то, что искала,  но  вместо
того,  чтобы  бросить  это бесполезное  занятие,  продолжала
рыться   в  сумке.  Бесконечно.  А  у  черного  было   время
просмотреть  все  имеющиеся  в  магазине  футболки  уже  раз
двенадцать.

     И  внезапно Эдди почувствовал себя так, как  будто  ему
снова  пять лет и он боится перейти улицу без Генри, который
должен держать его за руку.

     Не волнуйся, --- сказал Роланд. И не волнуйся о пище. Мне
случалось  глотать и живых жуков. Иногда я даже  чувствовал,
как они бегают у меня по глотке.

     Угу, --- отозвался Эдди. Но это Нью-Йорк.

     Он  взял  хот-доги и "Пепси", перешел на дальний  конец
стойки  и встал спиной к залу. Потом поглядел вверх в  левый
угол.  Выпуклое  зеркало пялилось там,  как  перенапряженный
глаз. Он видел всех тех, кто следил за ним, но все они  были
достаточно далеко и не могли разглядеть хот-доги и  "Пепси".
Это   хорошо,   потому  что  Эдди  не  имел   ни   малейшего
представления о том, что должно сейчас произойти.

     Положи астин на эти мясные штуки. Потом возьми их в руки.

     Аспирин.

     Неважно,  как  оно  называется,  узн...  Эдди.   Просто
сделай, как я говорю.

     Он вынул из кармана бумажный пакетик с пузырьком анацина
и  чуть было не положил его на один из хот-догов, но вовремя
сообразил,  что  Роланду будет трудно  достать  таблетки  из
пузырька, не говоря уж о том, чтобы его откупорить.

     Эдди открыл пузырек, вытряхнул на салфетку три таблетки,
подумал и добавил еще три.

     Три  сейчас, три потом, --- сказал он. Эсли  будет  это
"потом".

     Хорошо. Спасибо.

     Что теперь?

     Возьми все это в руки.

     Едди поднял глаза к выпуклому зеркалу. Двое таможенников
этак  небрежно  направились  к стойке.  Может  быть,  им  не
понравилось   то,  что  он  стоит  к  ним   спиной.   Может,
почувствовали  что-то странное и решили  взглянуть  поближе.
Если  что-то  должно случиться, лучше, чтобы  случилось  оно
побыстрее.

     Он  обхватил все обеими руками, чувствуя тепло от  хот-
догов  в мягких белых батонах и прохладу от "Пепси". В  этот
момент  он  был  похож  на молодого  папашу,  который  тащит
покушать своим ребятишкам... а потом еда стала таять.

     От изумления у Эдди вытаращились глаза. Ему показалось,
что они сейчас вывалятся из глазниц.

     Сосиски виднелись теперь сквозь батоны, пепси --- сквозь
пластиковый   стакан:  темная  жидкость  с  кубиками   льда,
сохраняющая форму сосуда, которого больше нет.

     Потом сквоь хот-доги проступил красный прилавок, сквозь
пепси  ---  белая стена. Его руки скользнули друг  к  другу,
соспротивление между ними становилось все меньше и меньше...
и   вот   они  уже  сомкнулись,  ладонь  к  ладони.   Еда...
салфетки... пепси-кола... шесть таблеток анацина... все, что
было у него между руками, исчезло.

     Господь Бог выскавивает из табакерки и наяривает на скрипке, -
-- подумал Эдди, остолбенев. потом осторожно поднял глаза  к
зеркалу.

     Дверь исчезла... точно так же, как Роланд исчез из  его
сознания.

     Кушай на здоровье, дружище, --- подумал Эдди... по был ли
этот  чужак,  который назвал себя Роландом, его другом?  Это
еще не доказано, верно? Он спас Эдди задницу, это правда, но
это еще не значит, что он добвый бойскаут.

     И,  тем  не менее, Роланд ему нравился... Эдди немножко
его опасался, но... Роланд ему нравился.

     Может быть, даже со временем он полюбит его, как он любит
Генри.

     Ешь на здоровье, странный незнакомец, --- подумал он. Ешь
на здоровье, живи... и возвращайся ко мне.

     Рядом  на  стойке валялось несколько грязных  салфеток,
оставшихся  после предыдущего клиента. Эдди  скомкал  их  и,
выходя из кафе, бросил их в мусорное ведро у двери, при этом
еще  пожевав челюстями, как будто прикончил последний кусок.
Он  умудрился еще и рыгнуть, проходя мимо черного парня в ту
сторону, куда указывали надписи "БАГАЖ" и "ВЫХОД".

     ---  Так  и не подобрали себе футболку? --- спросил  он
мимоходом.

     ---  Прошу  прощения?  --- черный парень  оторвался  от
табло  с расписанием рейсов Американ Эарлайнс, которое якобы
изучал.

     ---   Я  думал,  вы  ищите  с  надписью:  "ПОДАЙТЕ   НА
ПРОПИТАНИЕ,  Я РАБОТАЮ НА ГОСУДАРСТВЕННОЙ СЛУЖБЕ  США",  ---
Эдди пошел дальше.

     Подходя к лестнице, он заметил, как женщина на скамейке
поспешно захлопнула сумочку и поднялась.

     Бог ты мой, как на параде в День Благодарения.

     День действительно выдался интересный, и Эдди подозревал,
что самое интересное еще впереди.

6

     Вернувшись к себе во второй раз, он вошел в тело, погруженное в
такой  глубокий  сон, что на мгновение ему  показалось,  что
тело  его  впало  уже  в коматозное состояние...  состояние,
когда  все  функции  тела  снижены  до  такой  степени,  что
временами сознание соскальзывает во тьму.

     Этого  он и опасался. Он заставил тело свое проснуться,
толчками  и пинками выгоняя его из темной пещеры,  куда  оно
заползло. Он заставил сердце ускорить ритм, нервы ---  снова
воспринимать  боль,  которая, испепеляя  кожу,  и  пробудила
плоть к суровой реальности.

     Теперь была ночь, на небе сияли звезды. Эти штуки, похожие на
длинные  бутеры,  которые  Эдди купил  для  него,  были  как
маленькие кусочки тепла посреди ночной стужи.

     Какие-то они странные. Ему не хотелось их есть, но все же --
- придется. Однако сначала...

     Он  посмотрел на белые таблетки у себя в руках.  Астин,
назвал  их  Эдди.  Нет, он назвал их как-то  по-другому,  но
Роланд  не  мог произнести это слово так, как  произнес  его
узник.  В  любом  случае,  это --- лекарство.  Лекарство  из
другого мира.

     Если что-то из твоего мира и может мне повредить, узник, --
-  угрюмо  подумал он, --- то это, скорее,  снадобья,  а  не
бутеры.

     И все же придется ему принять эти пилюли. Не те, которые
ему  действительно  необходимы, ---  по  крайней  мере,  так
считал Эдди, --- но они должны сбить жар.

     Три сейчас, три потом. Если будет это "потом".

     Он  положил  три таблетки в рот, потом снял крышку  ---
какой-то  странный белый материал, ни бумага  и  ни  стекло,
однако  немножно похож и на то, и на другое --- с  бумажного
стакана с питьем и запил их.

     Первый глоток несказанно его изумил: он мгновение просто
лежал,  привалившись к камню, в широко распахнутых спокойных
глазах  отражался свет звезд, и если б случилось кому пройти
мимо,  он  бы  принял Роланда за труп. А потом  он  принялся
жадно  пить,  держа стакан обеими руками, почти не  чувствуя
гнилой ноющей боли в обрубках пальцев --- так поглотило  его
новое ощущение.

     Сладко! Боги вышние, сладко! Какая сладость! Какая...

     Маленький кусочек льда из питья попал не в то горло. Стрелок
закашлялся,  похлопал  себя  по груди  и  выкашлял  льдинку.
Теперь  в  голове у него поселилась новая боль:  серебристая
боль,  возникающая,  когда  пьешь  что-то  слишком  холодное
слишком быстро.

     Он  лежал  неподвижно, тихо, но сердце билось в  груди,
точно  двигатель, вышедший из-под контроля.  Свежая  энергия
влилась  в  его тело так быстро, что, казалось,  сейчас  оно
взорвется.  Роланд оторвал от рубахи еще полоску  ---  скоро
она  прекратиться в лохмотья, свисающие с  воротника  ---  и
положил  ее  на колено. Когда он допьет, он замотает  лед  в
тряпку  и приложит его к раненой руке. Он делал все  это  не
думая, мысли его блуждали в иных сферах.

     Сладко!  ---  снова  и снова выкрикивал  он  про  себя,
пытаясь  постичь смысл, таящийся в этом, или  убедить  себя,
что  смысл в этом есть, точно так же, как Эдди пытался  себя
убедить  в  том, что другой существует, что  это  не  какой-
нибудь  спазм  сознания,  когда  ты  обманываешь  сам  себя.
Сладко! Сладко! Сладко!

     В этом темном питье сахару было даже больше, чем в кофе
Мартена, которое этот великий чревоугодник, скрывавшийся  за
суровой  внешностью аскета, пил по утрам и в периоды мрачных
депрессий.

     Сахар... белый... порошок...

     Взгляд стрелка неволько обратился к мешочкам с зельем, едва
заметным  под  травой, которой он их укрыл,  и  Роланд  даже
подумал,  уж не одно ли и то же это вещество: то, которое  в
мешочках, и то, которое у него в питье. Когда Эдди был здесь
на берегу, когда они были двумя людьми, он прекрасно понимал
стрелка,   и   Роланд  подозревал,  что   если   он   сможет
переместиться в мир Эдди физически, в своем теле (а он  знал
инстинктивно,   что   это  возможно...   хотя   если   дверь
захлопнется, когда он будет там, он останется там  навсегда,
как  и  Эдди  останется здесь навсегда, если они  поменяются
ролями),  он  тоже  будет  понимать  его  язык.  пребывая  в
сознании Эдди, он узнал, что в основе своей языки этих  двух
миров  похожи. похоже, но все-таки это разные языки. У  них,
например,   "состряпать"  означает   "принести   чего-нибудь
поесть".  Значит... не исключено, что то  снадобье,  которое
Эдди называет кокаин, в мире стрелка называется сахар?

     Но подумав как следует, он решил, что --- нет. Эдди купил
это  питье открыто, зная, что за ним наблюдают люди, которые
служат  жрецам  Таможни.  Потом  Роланд  вспомнил,  что  тот
заплатил за питье относительно недорого. Даже меньше, чем за
бутеры  с мясом. Нет, сахар --- не кокаин. Только Роланд  не
мог  понять,  зачем  нужен  этот  кокаин  или  любое  другое
запретное зелье в мире, где такое силье средство, как сахар,
настолько доступно и дешево.

     Он опять поглядел на мясные бутеры, ощутил первый приступ
голода... и осознал с изумлением и смущенною благодарностью,
что чувствует себя лучше.

     Почему? Из-за питья? Или из-за сахара в питье?

     Отчасти --- да, но вряд ли только поэтому. Когда ты устал,
сахар может на какое-то время восстановить силы; это он знал
еще  с етства. Но утолить боль или унять лихорадочный жар  в
твоем  теле,  когда заражение превратило его  в  раскаленную
топку... нет, сахаром здесь не поможешь! Но именно это с ним
и произошло. И все еще происходит.

     Дрожь прекратилась. Пот на лбу высыхал. Рыболовные крючки,
дравшие  ему горло, как будто исчезли. Факт невероятный,  но
все-таки  неоспоримый.  Это  не воображение,  не  стремление
выдать  желаемое за действительное (кстати сказать,  стрелок
никогда не был способен на такие вольности --- для него  это
было немыслимо, и он даже не знал, что такое бывает). Пальцы
руки и ноги, которых не было, по-прежнему исходили болью, но
даже и эта боль стала не столь пронзительной.

     Роланд   запрокинул  голову,  закрыл  глаза  и   вознес
благодарственную молитву к Богу.

     К Богу и Эдди Дину.

     Не совершай ошибки, Роланд, не давай себе привязаться к
нему,  поднялся голос из самых глубин сознания: не  нервный,
чуть-чуть истеричный голос человека в черном и не грубый ---
Корта.  А  голос  отца, или так стрелку  показалось.  Ты  же
знаешь:  все,  что  он  делает  для  тебя,  он  делает  ради
собственных интересов. И эти люди --- хоть они и инквизиторы
---  частично  или даже полностью правы в своих подозрениях.
Он --- сосуд слабый, и задержали его не по ложной причине. В
нем  есть  сталь,  я  этого не отрицаю.  Но  в  нем  есть  и
слабость.   Он   как  Хакс,  повар.  Хакс   отравлял   людей
неохотно...  но  от  этого  крики людей,  у  который  горели
внутренности,  не  становились  тише.  И  есть  еще  причина
остерегаться...

     Но  Роланду не нужен был голос, чтобы знать эту  другую
причину.  Он  видел ее в глазах Джейка, когда мальчик  начал
уже понимать, какова цель стрелка.

     Не совершай ошибки, не давай себе привязаться к нему.

     Совет хороший. Не стоит питать добрых чувств к тем, кому ты
неизбежно сделаешь плохо, иначе тебе будет плохо тоже.

     Помни о долге своем, Роланд.

     ---  Я  никогда  о  нем не забываю, ---  прохрипел  он,
обращаясь к звездам, безжалостно льющим свой свет на  землю,
и  волнам,  набегающим  на песок, и  омарообразным  чудищам,
выкрикивающим  свои идиотские вопросы.  ---  Этим  долгом  я
проклят. А если уж проклят, зачем отступать?

     Он принялся за бутеры, которые Эдди назвал "собаками".

     Роланда не слишком-то привлекала идея есть мясо собаки, и вкус
у него по сравнению с танцующей рыбой был как у подметки, но
после  такого  изумительного питья, стоит ли привередничать?
Нет, не стоит. К тому же, он слишком уже далеко зашел, чтобы
переживать о таких мелочах.

     Он  съел  все до последней крошки и вернулся туда,  где
сейчас  находился Эдди: в какой-то волшебной карете, летящей
по дороге, залитой металлом, запруженной такими же странными
экипажами... дюжины, если не сотни... и все до  единого  ---
без лошадей.

8

     Идти было недалеко, но не прошел он и полпути, как рука
Андолини схватила его за плечо с парализующей силой  тисков.
Сам он дышал в шею Эдди горячо, как бык. Он проделал все это
за  пару секунд, а судя по его туповатому виду можно было бы
предположить, что за это время мозг его не успел бы  и  дать
команды руке, чтобы та открыла дверцу.

     Эдди обернулся.

     Будь крутым, Эдди, прошептал Роланд.

     Круче некуда, отозвался Эдди.

     ---  За  такое  мне  бы  надо тебя  убить,  ---  сказал
Андолини. --- Я бы не от кого такого не потерпел, чтобы меня
посылали в задницу, и особенно от такого засранца и  мелкого
наркомана, как ты.

     ---  Ну  и  убей! --- выкрикнул Эдди, но это  был  крик
рассчитанный.  Крутой крик, если так можно  выразиться.  Они
стояли на тротуаре, две темных фигуры в горизонтальных лучах
весеннего  заката, на пустынной улице Ко-Оп  Сити  в  районе
Бронкс. И люди слышали крик, слышали слово "убей", и если их
радиоприемники были включены, они добавляли звук, если же --
-  выключены,  то сначала включали, а потом добавляли  звук.
потому что так лучше. так безопаснее.

     ---  Рико  Балазар не сдержал слова!  Я,  значит,  свое
обязательство выполнил, а он меня кинул! Так что пошел-ка ты
в задницу, это я тебе говорю. И ему тоже скажу, пусть идет в
задницу. Я любому скажу, пусть идут в задницу!

     Андолини вытаращился на него. Глаза его были такими темными,
что цвет их, казалось, просачивается в белки, и от этого они
желтые, как старый пергамент.

     --- Я бы и президенту Рейгану сказал, чтобы он убирался
в задницу6 если бы он не сдержал данного слова, и имел я его
президентскую неприкосновенность или как оно там называется!

     Слова замерли эхом в кирпиче и бетоне. Единственный ребенок
с очень черной кожей, в белых баскетбольных трусах и высокий
кроссовках стоял на игровой площадке на той стороне улицы  и
наблюдал за ними, держа мяч на сгибе локтя.

     ---  Ты  закончил? --- осведомился Андолини, когда  это
затихло.

     --- Да, --- сказал Эдди совершенно нормальным голосом.

     ---   О'кей,   ---  подытожил  Андолини,  разжал   свои
человекоподобные пальцы и улыбнулся... и когда он улыбнулся,
случилось сразу две вещи: во-первых, в нем появился какой-то
шарм, столь неожиданный, что он мог бы обезоружить любого, а
во-вторых,  стало видно, что он действительно  умен.  Опасно
умен. --- Теперь поедем?

     Эдди поправил прическу руками, на мгновение сложил руки,
чтобы почесать обе, и сказал:

     --- Наверное, лучше поехать. Все равно разговор этот ни
к чему не приведет.

     --- О'кей, --- согласился Андолини. --- Никто ничего не
сказал,  никто  никого  не обидел. ---  И  дабавил  еще,  не
повернув  головы и не нарушив размеренного ритма  речи:  ---
иди через заднюю дверь, бестолочь.

     Кол  Винсент, осторожно выбравшийся из фургончика через
дверь  с  водительской  стороны,  которую  Андолини  оставил
открытой,  поспешно  залез обратно, так  что  даже  ударился
головой.  Он протиснулся на свое прежнее место и  с  мрачным
видом принялся потирать ушибленную башку.

     --- Ты должен был сообразить, что положение изменилось,
когда  тебя  зацапали  на таможне, --- задумчиво  проговорил
Андолини.  --- Балазар --- большой человек. У него интересы,
которые  он защищает. Люди, которых он защищает. И  один  из
этих  людей, так уж вышло, твой брат Генри. Думаешь, я  тебе
заливаю?  Если  да,  то лучше подумай о том,  каково  сейчас
Генри.

     ---  С Генри все в порядке, --- сказал Эдди. Но он знал
правду, и голос выдал его. Он сам услышал и понял, что  Джек
Андолини  услышал тоже. В последнее время  Генри  все  время
ходил   под   кайфом.  На  рубашке  его  красовались   дыры,
прожженные  сигаретой. Он порезался электрическим консервным
ножом, когда открывал банку корма для Потси, их кошки.  Эдди
не  понимал,  как можно порезаться электрическим  консервным
ножом,  но Генри все-таки умудрился. Время от времени  Генри
не  убирал  за  собой со стола, и иной раз  Эдди  находил  в
раковине какие-то обгорелые ошметки.

     Генри,  ---  говорил он тогда. Так  нельзя,  Генри.  Ты
должен   все-таки  последить  за  собой,  а  то  ты   совсем
опускаешься. Сидишь сложа руки и ждешь, пока это произойдет.

     Да,  о'кей, братишка, --- отвечал ему Генри. Все путем,
у  меня  все  под контролем. Но иногда, глядя  на  пепельно-
бледное лицо Генри, в его потухшие глаза, Эдди понимал,  что
Генри больше уже ничего не сумеет держать под контролем.

     На  самом  деле  он хотел сказать Генри совсем  другое.
Хотел,  но не мог. И не по поводу даже его "загулов" или  их
совместных  "загулов". Он хотел сказать вот что:  Генри,  ты
как  будто  ищешь место, где умереть. Так мне кажется,  и  я
хочу, чтобы ты завязал к чертям. Потому что, если ты умрешь,
ради чего мне потом жить?

     --- С Генри не все в порядке, --- сказал Джек Андолини.
---  За ним нужно приглядывать. Ему нужен... как там поется?
Мост над бурными водами. Вот что ему нужно. Мост над бурными
водами. Этот мост --- Иль Роче.

     Иль Роче --- это мост в ад, подумал Эдди, а вслух спросил:

     --- Так Генри у него? У Балазара?

     --- Да.

     --- Я отдам Балазару его товар, а он мне отдаст Генри?

     ---  И  твой товар, --- напомнил ему Андолини.  ---  Не
забывай.

     ---  То  есть, иными словами, все пойдет,  как  и  было
условлено?

     --- Точно так.

     ---   А   теперь  ты  мне  скажи,  как  ты   это   себе
представляешь.  Ну  давай, Джек. Скажи. Я  хочу  посмотреть,
сумеешь ты не изменится в лице. Я хочу посмотреть, насколько
вырастет твой носище.

     --- Я тебя не понимаю, Эдди.

     ---  Само  собой,  ты меня понимаешь.  Балазар  думает,
будто  товар  у  меня с собой? Если так, то он  должен  быть
идиотом, а я знаю, что он не идиот.

     ---  Я  не  знаю,  о  чем  он думает,  ---  невозмутимо
проговорил  Андолини. --- О чем он думает, не мое  дело.  Он
знает, что товар был у тебя, когда ты вылетал с Островов. Он
знает,  что  тебя загребли на таможне, а потом  отпустили  с
миром.  Он  знает, что ты поехал домой, а не  в  кутузку,  и
знает, что товар его где-то есть.

     --- И знает еще, что таможня за мной следит, потому что
ты  это  знаешь, и ты сообщил ему кодом по телефону.  Что-то
вроде "Двойная с анчоусами и сыром", правильно, Джек?

     Джек Андолини молчал с безмятежным видом.

     ---  Только  он  это знает и без тебя.  Все  равно  что
соединить точечки на картинке, которую ты уже знаешь.

     Андолини стоял, омываемый золотым светом заходящего солнца,
который  постепенно  орандевел.  По-прежнему  молча  и   по-
прежнему с безмятежным видом.

     ---  Он  думает, что меня перевербовали. Он  думает,  я
такой идиот, что меня можно перекупить. В принципе, я его не
виню.  Почему  бы  и нет? Наркоман на все способен.  Хочешь,
проверь, нет ли на мне передатчика?

     --- Я знаю, что нет, --- отозвался Андолини. --- У меня
есть  одна  штука  в  фургоне.  Что-то  вроде  прибора   для
радиолокационных   помех,   только   ловит   коротковолновые
передачи.  Но,  что важнее, я знаю, что ты не  работаешь  на
федералов.

     --- Да?

     --- Да. Ну что, садимся в машину и едем, или как?

     --- У меня есть выбор?

     Нет, произнес у него в голове Роланд.

     --- Нет, --- сказал Андолини.

     Эдди вернулся к фургону. Мальчик с баскетбольным мечом так
и  стоял  на  площадке на той стороне, тень его  выросла  до
гигантских размеров.

     --- Давай отсюда, малыш, --- крикнул ему Эдди. --- Тебя
здесь не было, ты ничего не видел. Угребывай.

     Мальчишка пустился бегом.

     Кол глядел на него и лыбился.

     --- Подвинься, дружучек, --- сказал ему Эдди.

     --- По-моему, тебе будет удобнее в середине, Эдди.

     --- Подвинься, --- процедил Эдди. Кол поглядел на него,
потом  покосился  на Андолини, но тот даже не  повернулся  к
нему:  захлопнул  дверцу  и  уставился  прямо  перед  собою,
невозмутимый,  как Будда, предоставив им разбираться  самим,
кто  куда  сядет.  кол  еще раз поглядел  на  Эдди  и  решил
подвинуться.

     Они  мчались  по улицам Нью-Йорка --- и стрелок  (он  в
изумлении  глядел  на  высокие шпили  изящных  построек,  на
мосты,  что висели над широй рекою стальной паутиной,  и  на
воздушные экипажи с винтами, которые зависали в небе,  точно
странные рукотворные насекомые) не мог знать, что они едут к
Башне.

10

     Балазар знал, как все это будет.

     Федералы прищучили Эдди --- может быть, прежде всего, это он
сам  сглупил,  послав  Эдди. Быть может,  ему  изменили  его
инстинкты,   но   парень  казался  таким  примерным,   таким
правильным.  Его  дядя, работая на которого Балазар  начинал
приобщаться  к  делу, как-то сказал, что из всякого  правила
есть  ислючения, за исключением одного: "Никогда не  доверяй
наркоману".   Балазар  тогда  промолчал  ---   не   пристало
пятнадцатилетнему сопляку раскрывать рот, хотя бы только  за
тем,  чтобы  с  готовностью согласиться,  ---  но  про  себя
подумал,  что  единственное верное правило, из которого  нет
исключений, это что существуют правила, для которых все  это
неверно.

     Но  если  бы  дядя  Вероне сейчас был бы  жив,  подумал
Балазар, он бы лишь рассмеялся и сказал так: послушай  Рико,
я  всегда знал, что ты слишком умен и иной раз --- не в свою
пользу.  Ты  знаешь правила, ты держишь рот на замке,  когда
старшие  учат  тебя уму-разуму, но в глазах  у  тебя  всегда
такое  высокомерие... Ты парень толковый и умный, и  ты  сам
это знаешь. Слишком ты много знаешь. Но однажды твоя гордыня
тебя погубит. А так и будет, поняни мое слово.

     Он поставил еще две карты и накрыл их сверху.

     Они взяли Эдди, помурыжили и отпустили.

     Балазар забрал брата Эдди и все их общие запасы. Так что Эдди
придет обязательно... и Балазар его ждал.

     Он ждал Эдди к себе, потому что прошло всего два часа, а
два часа --- это неправильно.

     Его допрашивались в аэропорту, а не на 43-й улице, и это
было  неправильно тоже. Это значит, что Эдди  сумел  скинуть
большую часть, а то и весь кокаин.

     Или нет?

     Он думал. Он предполагал.

     Эдди вышел из аэропорта через два часа после того, как его
сняли  с  самолета. Два часа. Слишком мало для  того,  чтобы
выжать  из  него  все,  что нужно, и  слишком  долго,  чтобы
убедиться  в  том,  что  он чист,  а  экипаж  поднял  ложную
тревогу.

     Он думал. Он предполагал.

     Братец Эдди --- безмозглый, как зомби, но сам Эдди парень
смышленый.  И  все еще крепкий. Он бы не раскололся  за  два
часа... если бы только не его брат. Если бы что-то случилось
с братом.

     И  все же --- как обошлось без 43-й улицы? Как обошлось
без  таможенного фургона, который во всем как  почтовый,  за
исключением решетки на окнах задней двери? Потому  что  Эдди
действительно удалось что-то сделать с товаром? Скинуть его?
Заныкать?

     Невозможно спрятать товар в самолете.

     Невозможно избавиться от него.

     Но  невозможно  и сбежать из некоторых тюрем,  ограбить
некоторые  банки,  отвертеться от некоторых  приговоров.  Но
есть  люди,  которым это удается. Гарри Гудини выбирался  из
смирительных  рубашек,  из закрытых  сундуков,  из  гребаных
ьанковских сейфов. Но Эдди Дин --- не Гудини.

     Или нет?

     Он  мог  бы отдать приказ, чтобы Генри убили у  него  в
квартире  или на улице, нет, все-таки лучше --- в  квартире,
чтобы  копы решили, что два наркомана повздорили и, забыв  о
том,  что они братья, поубивали друг друга. Но в этом случае
многие вопросы остались бы без ответа.

     Он   получит  ответы.  Продумает,  что  ему  делать   в
дальнейшем,  или  просто удовлетворит  свое  любопытство,  в
зависимости  от  того,  какие  это  будут  ответы,  а  потом
прикончит обоих.

     Несколько разъяснений. Двумя наркоманами меньше. Кое-какая
выгода и никаких потерь.

     В соседней комнате игра продолжалась.

     --- О'кей, Генри, --- как раз говорил Джордж Бионди. --
-   Будь   внимательнее,   вопрос  с   подковыркой.   Раздел
"География".  Вопрос: "Единственный континент,  где  водятся
кенгуру."

     Пауза.

     ---  Джонни  Кэш,  --- сказал Генри, и  снова  раздался
взрыв громового хохота.

     Задрожали стены.

     Чими  напрягся, опасаясь, что карточный домик  Балазара
(который вырастет в башню, если того пожелает Бог или слепые
силы, что правят вселенной от Его имени) сейчас рухнет.

     По картам прошла легкая дрожь. Если хотя бы одна упадет,
то обрушится все.

     Ни одна не упала.

     Балазар поднял глаза и улыбнулся Чими.

     ---  Piasan, --- сказал он по-итальнски. --- Il Dio est
впоп,  il  Dio  est malo; temps est poco-poco;  tu  est  une
зтбоде peeparollo. (Дружок, Господь бывает плохим и хорошим,
времени мало-мало, а ты законченный идиот.)

     Чими улыбнулся.

     --- Si, senor, --- сказал он. --- Io grande peeparollo.
Йп  va  fanculo por tu. (Да, сеньор. Я законченный идиот.  Я
дл вас расшибусь в лепешку.)

     --- None va fanculo, catzarro. Eddie Dean va fanculo. -
--  Балазар  улыбнулся  и  принялся  за  второй  этах  своей
карточной башни.

12

     На  этот  раз Роланд не принимал сознательного  решения
выйти  вперед.  Он  просто  бездумно  рванулся  вперед   ---
независимо от воли, автоматически, точно так же, как  он  бы
вскочил  со  стула  и  вытащил револьверы,  если  бы  кто-то
ворвался к нему в комнату.

     Башня!  ---  в исступлении думал он. Это же Башня!  Бог
мой,  Башня в небе! Я ее вижу! В небе, омытая струями  алого
пламени! Катберт! Алан! Десмонд! Я ее вижу! Башню! Башн...

     Но в этот момент он почувствовал усилие Эдди --- тот не
сопротивлялся ему, а отчаянно пытался что-то ему объяснить.

     Стрелок отступил и стал слушать --- слушать так же отчаянно. А
на  морском  берегу, в необозримой дали, в  ином  времени  и
пространстве, его лишенное разума тело дрожало и извивалось,
как  тело спящего человека, которому видится сон, в  котором
он поднимается до запредельных вершин наслаждения или падает
в бездну ужаса.

14

     Колу Винсенту наконец удалось отодрать свой язык от неба.

     ---  Джек,  ---  голос его звучал глухо и  хрипло,  как
сквозь ковер с грубым ворсом.

     Андолини заглушил мотор и сердито взглянул на него.

     --- У него глаза.

     --- Что у него с глазами?

     ---  Да,  что  у  меня с глазами? ---  полюбопытствовал
Эдди.

     Кол поглядел на него.

     Солнце уже зашло, оставив после себя только слабые отблески
дня,  но  все же было достаточно света, чтобы Кол разглядел,
что глаза у Эдди опять стали карими.

     Если они вообще меняли цвет.

     Ты это видел, --- утверждала настойчиво часть сознания,
но  в  самом ли деле? Колу было двадцать четыре, и последние
двадцать один никто не считал его человеком надежным. Иногда
--- полезным. Послушным --- почти всегда... если держать его
на  коротком поводке. Но надежным? Нет. В послднее время Кол
и сам почти в это уверился.

     --- Ничего, --- выдавил он.

     --- Тогда пошли, --- сказал Андолини.

     Они  выбрались из фургончика. Андолини встал слева, Кол
Винсент  ---  справа. Так Эдди и Роланд  вошли  в  "Падающую
башню".

2

     Фургончик из пиццерии снаружи выглядел так себе, но под слоем
дорожной   грязи   и   краски  была  такая  сверхсовременная
электроника,  что ей позавидовали бы и ребята  из  БПН.  Как
любил  повторять Балазар, одолеть этих ублюдков можно только
в   том  случае,  если  ты  можешь  составить  им  достойную
конкуренцию  и  в  том  числе --- в  экипировке.  Экипировка
стоила  больших  денег, но у Балазара было одно  неоспоримое
преимущество:  то,  что его люди могли уворовать  безплатно,
сотрудникам  БНП  приходилось  покупать  по  ценам  безбожно
взвинченым.   Даже  представить  себе  невозможно,   сколько
служащих  электронных компаний на всем  Восточном  Побережье
так и рвуться продать тебе совершенно секретное оборудование
по  смехотворно  низкой цене. Эти catzzaroni (Джек  Андолини
называл  их  еще  долбогребами из долины силиконовых  голов)
буквально тебя донимали, чтобы только ты взял самое новейшее
оборудование.

     Под приборной доской фургончика располагались: портативная
станция   радиолокационных  помех,  глушитель   полицейского
радара,  работающего  на  ультравысоких  частотах,  детектор
высокочастотных   радиопередач,   глушитель   радиосигналов,
импульсный  повторитель  с усилителем,  с  помощью  которого
можно  ввести  в заблуждение всякого, кто захочет  отследить
фургончик  обычными методами триангуляции  ---  приборы  его
покажут,   что  в  данный  момент  фургончик   находится   в
Коннектикуте,  Гарлеме или в Монтоук  Саунде.  Еще  там  был
радио-телефон... и одна маленькая красная кнопочка,  которую
Джек   Андолини  нажал,  как  только  Эдди  Дин   вышел   из
фургончика.

     Телефон внутренней связи в офисе Балазара издал короткое
жужжание.

     ---  Это  они, --- сказал он. --- Клаудио,  проводи  их
сюда.  Чими, скажи им там, чтобы они заткнулись. Чтобы  Эдди
Дин  думал, что кроме меня и вас с Клаудио здесь никого нет.
Бери всех джентльменов и побудьте пока в кладовой.

     Они  вышли. Чими повернул налево, Клаудио Андолини  ---
направо.

     Балазар невозмутимо принялся за следующий уровень карточной
башни.

4

     Стрелок смотрел на карточную башню на столе у Балазара и
думал: Еще один знак.

     Балазар не поднял головы --- он и так уже задирал ее  к
верхушке  карточной  башни, которая возвышалась  высоко  над
столом, --- а лишь поглядел на них поверх нее. Лицо его  так
и светилось дружелюбием и теплотой.

     ---  Эдди, --- сказал он. --- Я рад тебя видеть, сынок,
а   то  я  слышал,  у  тебя  были  какие-то  неприятности  в
аэропорту.

     ---  Никакой  я  вам не сынок, --- спокойно  проговорил
Эдди.

     Балазар  сделал какой-то жест, который мог бы  означать
одновременно  печаль, иронию и недоверие: Тв меня  обижаешь,
Эдди,  --- говорил этот жест. Ты очень меня обижаешь,  когда
говоришь такое.

     ---  Давайте  начистоту, --- сказал Эдди. ---  Вы  сами
знаете, что все это могло завершиться одим из двух: либо они
меня  перекупили,  либо меня отпустили с миром.  Так  же  вы
знаете, что они не могли уломать меня за какие-то два  часа.
И  что  если б они этого добивались, им бы пришлось  отвести
меня  на  43-ю  улицу, где меня бы допрашивали  беспрерывно,
давая  только  короткие передышки, чтобы я  мог  сблевать  в
раковину.

     --- Так они тебя перекурили? --- мягко спросил Балазар.

     ---  Нет.  Им пришлось меня выпустить. Они  следили  за
мной, но я их не вел.

     --- Значит, товар ты заныкал, --- подытожил Балазар. --
-  Невероятно. Ты непременно должен мне рассказать, как надо
прятать два фунта коки на борту пассажирского самолета.  Это
очень  полезная  информация. как в том  расскаже  про  тайну
запертой комнаты.

     ---  Я не прятал его, --- сказал Эдди. --- И у меня его
больше нет.

     ---  И  у  кого  же он? --- спросил Клаудио  и  тут  же
вспыхнул, когда брат прожег его свирепым взглядом.

     --- У него, --- улыбнулся Эдди, указав поверх карточной
башни   на   Энрикор  Балазара.  ---  Товар   доставлен   по
назначению.

     В  первый раз после того, как Эдди ввели в кабинет,  на
лице  Балазара промелькнуло искреннее чувство:  неподдельное
изуление.  Мелькнуло  и  тут  же  исчезло.  Балазар  вежливо
улыбнулся:

     ---  Да. В одно место, о котором ты нам скажешь  потом.
После  того, после того, как ты получишь обратно брательника
и   свой   товар,   и  вы  вместе  отбудете  в   неизвестном
направлении.  Скорее  всего  ---  в  Исландию.  Я  правильно
излагаю?

     --- Нет, --- отозвался Эдди. --- Вы не понимаете. Товар
здесь. Доставка на дом. Как мы и договаривались. Потому  что
даже  в наш век обмана есть еще люди, которые выполняют свои
обязательства. Трудно поверить, я понимаю. Но это так.

     Все уставились на него.

     Ну как я справляюсь, Роланд? --- спросил Эдди.

     По-моему,  отлично.  Только  не  давай  этому  Балазару
опомниться, Эдди. Мне кажется, он человек опасный.

     Ты так думаешь? Тут я с тобою согласен, дружище. Я знаю,
что он человек опасеный. Очень, мать его, опасеный.

     Он опять взглянул на Балазара и легонько ему подмигнул.

     ---  Так  что  теперь  это вам нужно  побеспокоиться  о
федеральных агентах, не мне. Если они сейчас сюда  явятся  с
ордером, но может так получиться, что вас оттрахали, даже не
раздвигая ног, мистер Балазар.

     Балазар взял еще две карты. Руки его вдруг затряслись, и он
положил  их  на место. Это длилось всего лишь мгновение,  но
Роланд заметил, и Эдди заметил тоже: выражение неуверенности
---  может  быть,  даже  страха --- промелькнуло  и  тут  же
исчезло.

     ---  Когда  ты  со  мной говоришь,  последи  за  своими
словами,  Эдди. Последи за собой и, пожалуйста, не  забывай,
что   у  меня  мало  времени,  равно  как  и  терпения,   на
выслушивание такой бредятины.

     Джек Андолини вдруг насторожился.

     ---  Они сговорились с ним, мистер Балазар! Этот  кусок
дерьма  отдал  им  кокаин, а они подбросили  его  нам,  пока
делали вид6 что ведут допрос!

     ---  Никого  здесь не было, --- сказал Балазар.  ---  И
никто  сюда  не подберется, Джек, как тебе хорошо  известно.
Даже   когда   голубь  садится  на  крышу,  уже  срабатывает
сигнализация.

     --- Но...

     ---  Даже  если они исхитрились нас как-то  подставить,
наши  люди  в  их  лавочке нам бы уже сообщили.  У  них  там
столько наших, что мы могли бы в три дня насверлить дырок  в
их ящике. Мы бы знали, кто6 когда и как.

     Балазар поглядел на Эдди:

     ---  Эдди,  у тебя есть пятнадцать секунд на то,  чтобы
прекратить  пороть  эту чушь. Ровно через пятнадцать  секунд
сюда  придет  Чими  Дретто и станет тебя обижать.  А  потом,
когда  он  немного  пообижает тебя,  он  пойдет  в  соседнюю
комнату, и ты услышишь, как он обижает твоего братца.

     Эдди весь напрягся.

     Спокойнее, --- пробормотал стрелок, а про себя подумал:
Легко же тебе иправлять им: назвать имя брата --- и все. Как
ткнуть острой палкой в открытую рану.

     --- Сейчас я зайду к вам в уборную, --- Эдди указал  на
дверь в дальнем левом углу, дверь, настолько незаметную, что
ее можно бы было принять за панель на стене. --- Зайду один,
а  потом  выйду  оттуда  и отдам вам  фунт  вашего  кокаина.
Половину  всего  товара. Вы его проверите.  Потом  приведете
сюда  Генри, чтобы я на него посмотрел. Когда я  увижу  его,
увижу, что с ним все в порядке, вы отдадите ему наш товар, и
он  уедет домой с кем-нибудь из ваших джентльменов. Когда он
уедет,  мы с... --- он едва не сказал "с Роландом", ---  ...
со  всеми  вашими  ребятами посмотрим, как  вы  строите  эту
штуку. Когда Генри будет дома и в безопасности --- то  есть,
никто не будет стоять над ним и держать у его уха пушку  ---
он позвонит сюда и скажет мне одно слово. Мы договорились  с
ним перед моим отъездом. На всякий случай.

     Стрелок проверил в мозгу у Эдди, это правда или он просто
блефует.  Оказалось, что правда. По крайней мере, так  думал
Эдди. Роланд увидел, что Эдди действительно верит в то,  что
его  брат Генри скорее умрет, чем выдаст этот пароль. Но сам
стрелок был отнюдь не уверен в этом.

     --- Ты, наверное, думаешь, что я до сих пор еще верю  в
Санта-Клауса, --- сказал Балазар.

     --- Я знаю, что вы не верите.

     ---  Слаудио. Обыщи его. Джек, иди в уборную и  проверь
там. Все.

     --- Есть там такое место, о котором мне неизвестно? ---
спросил Андолини.

     Балазар призадумался, внимательно глядя на Андолини.

     --- На задней стенке аптечки есть небольшая панель, ---
наконец  сказал он. --- Я там держу кое-какие  личные  вещи.
Она  не такая большая, чтобы запрятать там фует порошка,  но
ты все равно проверь.

     Джек  пошел, и когда он открл дверь в небольшой нужник,
стрелок  увидел  вспышку такого же холодного  белого  света,
который  освещал  отхожее  место в воздушной  карете.  Дверь
быстро закрылась.

     Балазар вновь поглядел на Эдди.

     ---  Ну  и  зачем  тебе эти дурацкие бредни?  Эта  ложь
идиотская? --- спросил он пости с искренней грустью.  ---  Я
думал6 ты умный парень.

     ---  Посмотрите  мне в глаза, --- сказал  Эдди,  ---  и
скажите, лгу я или нет.

     Балазар так и сделал. Смотрел он долго. Потом отвернулся и
засунул  руку  в  карманы  своих  крестьянских  штанов   так
глубоко, что они обтянули его широкий крестьянский зад.  Вся
поза  его  выражала  печаль  --- печаль  по  любимому  сыну,
упорствующему   в  заблуждении,  ---  но  прежде,   чем   он
отвернулся, Роланд заметил, что лицо его выражает отнюдь  не
печаль. То, что Балазар увидел в глазах у Эдди, пробудило  в
нем не печаль, а сильное беспокойство.

     ---   Раздевайся,  ---  теперь  Клаудио  наставил  свой
револьвер на Эдди.

     Эдди принялся снимать одежду.

6

     Джорджу Бионди тоже кое-что не понравилось. И он сомневался,
что и Эдди Дин придет от этого в восторг.

     Джордж был уверен, что в тому времени, когда Чими вошел в
бухгалтерию  и  погасил свет, Генри  уже  умер.  Умер  тихо:
никакого скандала, никаких беспокойств. Просто отлетел,  как
семена одуванчика, уносимые ветерком. Джордж думал, что  это
случилось как раз в тот момент, когда Клаудио пошел на кухню
мыть руки.

     ---  Генри?  --- шепнул Джордж ему в ухо.  Он  приложил
губы так близко, как будто хотел поцеловать его в ушко,  как
девушку,   как   это  бывает  в  фильмах,  и  ощущние   было
омерзительным, к тому же, когда ты уверен, что парень мертв.
Как  наркофобия,  или как там ее, мать ее, называют.  Но  он
должен  был  знать,  а стена между этой  комнатой  и  офисом
Балазара --- очень тонкая.

     ---  Что  там  случилось,  Джордж?  ---  спросил  Трикс
Постино.

     ---  Заткнитесь,  --- голос Чими был  низким,  как  гул
двигателя, работающего на холостых оборотах.

     Они заткнулись.

     Джордж сунул руку Генри под рубашку. Да, дела шли все хуже и
хуже.  Образ свидания с девушкой из кинофильма никак его  не
оставлл. вот он, щупает ее грудь, только это не она,  а  он,
и  это  уже  не наркофобия, а гребаная гомико-наркофобия,  и
тощая  грудь наркомана Генри не поднимается и не опускается,
и  внутри  не  слышится  тук-тук. Для  Генри  Дина  уже  все
закончилось, игра его завершилась на седьмой инъекции. Все в
нем умолкло, тикали только часы на руке.

     Он  двинулся  в  сторону тяжкого запаха Старого  Света,
оливкового масла и чеснока, что окружал Чими Дретто.

     ---  У  нас,  кажется,  будут проблемы,  ---  прошептал
Джордж.